Они сидели передо мной на кухне. Пили чай, жестикулировали и рассказывали о том, что их в этой жизни волнует. Что расстраивает, а что, наоборот, вселяет надежду. Что хочется и что получается. Куда, по их мнению, надо идти и, главное, каким путем. И я видел двух молодых людей, по–настоящему больных театром. Людей, для которых актерская профессия не ремесло, а сама жизнь. Яркая, интересная и действительно нужная нам всем.

В гостях у меня была семейная пара. Актеры нашего театра – Шегуров Руслан и Аввакумова Ирина. Оба учились в Нижегородском театральном училище имени Е. Евстигнеева на курсе С.Лермана. В 1997 году, после окончания обучения, были приглашены в труппу саровского театра, где и работают до сих пор.

Руслана зритель знает по ролям Момо («Жизнь впереди»), Пэка («Сон в летнюю ночь»), Ромео («Ромео и Джульетта»), Павла («Васса»). Ирину – Манечки («Двое поменьше»), Сони («Дядя Ваня»), Джульетты («Ромео и Джульетта») и Анны («Васса»). Кроме того, Руслан дебютировал в прошлом сезоне как режиссер моноспектакля «Раз, два, три! Ничего не произошло!» по произведениям Д. Хармса.

Подробнее о жизни актерской пары на сцене и за кулисами можно узнать в Интернете, на домашней страничке, находящейся по адресу: http://zanavesa.net/. Ну а то, что они рассказали мне, вы прочтете прямо сейчас.

Мартин: – Из чего, по вашему мнению, складывается театр как само явление в культурной жизни?

Руслан: – Если говорить о том, что такое театр в общем, то это четыре основные понятия: материал, то есть драматургия, актер, зритель и следящий за этим всем один человек. Официально эта должность называется художественный руководитель. Неофициально – это человек, ну, скажем, как Товстоногов или Мейерхольд. Это личность. Он отвечает за весь творческий процесс. Худрук приходит к директору театра и говорит: мне надо вот эту пьесу, вот этого актера, вот этого режиссера. Вот столько надо денег на постановку. А уже директор театра определяет: на это и это деньги есть. А вот тут уже давай выбирать. Они работают в связке.

Ирина: – Классический пример – Немирович–Данченко и Станиславский. Немирович–Данченко взял на себя «литературную часть» и организационные вопросы, а Станиславский – художественную часть. Это был идеальный союз двух руководителей. Достаточно просто прочесть о том, как они работали с коллективом, как создавали творческую атмосферу в театре. Безусловно, большую роль играл их талант. И как они работали – это то, к чему надо стремиться.

Мартин: – Основные принципы организации театра понятны. А из чего состоит репертуар? Как определяется, какой материал будет использован в работе?

Руслан: – Это понятно, что в репертуаре должны быть кассовые спектакли, которые приносят театру деньги. Обычно это хорошие постановочные комедии. Сейчас, например, – «Кьоджинские перепалки». Незамысловатый одноплановый сюжет. Этот спектакль даже на афишах определяется как «грубоватая, простонародная комедия». Вдумываться особенно не надо. Пришел, посмеялся, получил удовольствие.

Обязательно ставится классика. Такая, на которую можно в любой момент прийти, посмотреть, не остаться разочарованным и в то же время заинтересоваться. Кроме этого обязательно должно быть «лицо» театра. То есть спектакль для любителей многоплановых, заставляющих думать постановок. Интеллектуальный и добротно сделанный. Сейчас у нас это «Прогулка в Лю–бле». Кто–то, возможно, считает, что постановка слегка затянута. Но это хороший спектакль. В нем замечательно играют, его поставил хороший режиссер.

Спектакль фестивального уровня, хотя и не кассовый. И, наконец, необходима постановка, условно говоря, «не для всех». Зритель же разный. С разным восприятием. Так вот этот спектакль – несколько для другой аудитории. Так скажем, для изысканных театралов. Это что касается взрослой аудитории. Но и для детей необходим свой разнообразный, разножанровый репертуар.

Мартин: – Получается, если проводить аналогию музыкальную, как у группы в новом альбоме всегда есть несколько хитов. Которые будут крутиться на радио и, фактически, продавать альбом. Но при этом и весь материал – это не второсортные песни, а качественные музыкальные произведения, которые зачастую и реализуют различные творческие планы музыкантов.

Ирина: – С другой стороны, конечно, не хотелось, чтобы «хитом» театра стало вот это простое и незамысловатое. Так нельзя. Действительно надо, чтобы в театре было все. Была наша классика, потому что русский драматический театр не может это не играть. Должна быть зарубежная классика. Необходима зарубежная и русская современная драматургия. Нужно следить за современными авторами. Делать это должен специальный человек. Такая должность давно придумана – это заведующий литературной частью.

Ну и худрук, отвечающий вообще за весь творческий процесс, человек, прислушивающийся к мнению художественного совета, который является совещательным органом. И уже опираясь на мнение худсвета, завлита, он выбирает: эту пьесу ставим, а эту нет. Решать, в конечном счете, должен он один, поскольку и несет всю ответственность за то, что делает театр. А зритель, в свою очередь, пусть уже сам выбирает, что будет смотреть из всего этого многообразия.

На сегодняшний момент у нас есть несколько классичес-ких русских пьес. Это «Васса» Горького. Одна из последних премьер. Кстати, очень хорошая, Арсеньев ставил. Есть «Женитьба» Гоголя. Но много чего нет в репертуаре нашего театра.

Русского драматического театра. Нет Чехова, Островского, Достоевского. Есть хорошие современные пьесы. Это «Прогулка в Лю–бле» и «Очень простая история». Следить за новыми авторами, за новыми пьесами театру обязательно нужно.

Руслан: – Возвращаясь к спектаклю «не для всех». Это должна быть фестивальная вещь. То есть постановка, с которой можно ехать на фестиваль. Для того, чтобы ее посмотрели профессионалы, которые как раз и могут сказать: «Как вы тут тонко!». Оценить уровень исполнения, режиссуры, выбор пьесы. Раз в сезон такой спектакль должен обязательно выпускаться.

Мартин: – Мы часто слышим «современное прочтение». Для человека стороннего это достаточно сложное понятие. Можете объяснить, что же такое «современность» применительно к театру?

Руслан: – Вообще «современность» – достаточно непростое понятие. Можно и классику поставить современно! Это должен делать режиссер. Могут быть костюмы той эпохи и текст не изменен, но современен сам дух, само решение постановки. Именно тогда зритель смотрит и принимает спектакль. Он чувствует: вот это – современно.

Ирина: – Вот пример. Прошлой осенью к нам на гастроли приезжал Нижегородский театр драмы. Они привезли пьесу Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Был полный зал. Надо признать, что у нас в городе публика театральная – наш зритель любит и классику, и современные вещи. И вот Островский. Костюмы той эпохи, обстановка того времени. Текст тоже не меняли, а смотрелось все современно.

Мартин: – Да как же так получается!?

Ирина: – Тут все тонко. В этом состоит задача режиссера и актеров. Зрителю даже не нужно вдумываться, он просто смотрит и понимает, насколько Островский актуален. Как сегодня написал. И поэтому его будут смотреть всегда. Это классика. Она понятна любому поколению.

Мартин: – Ну, проблемы же не меняются.

Ирина: – Да! Смотришь и понимаешь – в нашей стране не изменилось ничего. Вот Глумов, излюбленный персонаж Островского. Это современный герой. Предприимчивый молодой человек. Узнаваемый и понятный.

Руслан: – Об этом в двух словах не расскажешь. Люди годами ищут, как это делается. Самая основная проблема театра вообще – как поставить пьесу современно.

Мартин: – Возвращаясь к тому, что такое театр, хотелось бы еще узнать, что он, по вашему мнению, дает зрителю? Почему это искусство существует до сих пор и по–прежнему актуально?

Руслан: – Для чего вообще зритель приходит в театр? Сознательно или бессознательно он приходит сопереживать. Театр – это всегда праздник. Театр не должен быть скучным. Но это и не значит, что в нем клоуны выступают. Зрителю театр интересен тогда, когда он сопереживает происходящему на сцене. Это и драматургия, и игра актеров, то, как пьеса преподнесена сегодняшнему зрителю – здесь и сейчас. Зритель зачастую просто не знает о том, что один и тот же спектакль пройдет совершенно не так при пятидесяти зрителях и при полном зале. Когда аншлаг, спектакль «проявляется»!

Ирина: – Да. Это именно тот момент, когда количество зрителей переходит в качество спектакля. Это крайне важно для нас, для артистов.

Руслан: – Вот и в этом тоже современность. Когда актер чувствует этот зрительный зал, он становится понятным людям, пришедшим на спектакль. Есть ремарка – пауза. Никто же не определяет, сколько она должна длиться. Пауза – она всегда разная. Она именно такая, какая нужна именно этому, конкретному зрителю.

Ирина: – И зритель тогда чувствует, что только для него сегодня играют люди на сцене. Вот и возникает ощущение праздника, о котором говорит Руслан. Потому что театр создан на радость. Он должен радовать. Но это не значит, что зритель не может плакать. Все равно люди уходят из театра с ощущением некоего потрясения. Именно этого и хочется нам, артистам. Таким должен быть театр. А не так, чтобы думали – «Ну да, неплохо, ну да, развлеклись сегодня». И ничего в душе не осталось. Это на самом деле катастрофа – когда из театра уходят «пустыми».

Руслан: – Театр как вид искусства, на мой взгляд, постоянно задает вопрос: «Зачем человек живет?». И сам пытается на этот вопрос ответить. Ведь любой человек рано или поздно задумывается об этом. И театр вместе с ним, зрителем, ищет ответ. И хочется верить, что благодаря театру человек меняется, становится духовно богаче.

Ирина: – Вот за ними, за переживаниями, за сильными эмоциями, человек и идет в театр. Одна из последних премьер, о которой можно сказать, что она вызвала яркие переживания у актеров и зрителей, – это «Васса». Когда Арсеньев вышел к зрителям на поклон, зал встал. Это было полное и абсолютное признание городом этого режиссера. Конечно, горожане Виктора Тимофеевича очень любят и следят за его творчеством, но это было именно Событие.

Мартин: – Значит, театральная аудитория в городе все–таки есть? Несмотря ни на что?

Руслан: – Зритель у нас в городе есть. Но надо еще больше его привлекать. Есть же умные, хорошие молодые люди, которые в театр не ходят. Это целый пласт тех, кто и готовы бы ходить, но как–то не попали раньше и теперь не стремятся.

Мартин: – То есть мы опять возвращаемся к понятию «современность» и теме востребованности театра на данный момент? Как привлечь нынешнего молодого зрителя?

Руслан: – Ну да. Это самая главная проблема театров вообще в мире. И чтобы понимать, как ее, современность, обеспечить, надо пробовать. Нужен эксперимент. Но экспериментировать на большой сцене – это, конечно, не очень правильно. Есть целые экспериментальные театры. У них свой формат. Но и в прославленных, столичных театрах от МХАТА до Большого драматического театра, есть малые сцены, где они себе могут позволить поиск. Например, поставить современного автора, попробовать актера в другом амплуа. Наличие малой сцены способствует привлечению нового зрителя.

Ирина: – Это даже можно назвать лабораторией поиска новых форм. Это поле для совершенно разных проектов. Так было и у нас в старом здании. На малой сцене актеры делали так называемые самостоятельные работы в свободное от основных репетиций время. И худсовет их отсматривал. Как правило, принимал в репертуар. Выделялись деньги, проект доводился до ума: шились костюмы, изготавливались декорации. И уже когда работа попадала в план, она становилась собственностью театра. Малая сцена располагала к творческой инициативе.

Руслан: – Или вот «Вешалка». Этот проект предполагался как некое театральное кафе. Возникла такая идея. Мы как–то в гримерках поговорили. Один согласился, другой. Уже есть с чем выходить на руководство. И я пошел к исполняющему обязанности директора театра. Попросил время, место. И Адольф Шевцов нам тогда это сделать позволил. То есть доверил. Ну а ответственность за все происходящее, конечно, была на мне как на инициаторе. Мы провели мероприятие еще в старом здании театра. В буфете. И расчет был как раз на эту самую аудиторию. На наших ровесников. Которые практически в театр не ходят. Много таких. Получается целая хитрая система: человек пришел – ему понравилось. Познакомились мы с ним теснее. Уже можем советовать: на это сходи, то посмотри. А он, глядишь, не один придет.

Ирина: – Мы планировали это мероприятие перенести в новое здание. Я поэтому Руслану и говорила, что надо сделать пробу в старом театре, пока еще не переехали. И уже если это получится и найдет отклик у зрителей, можно будет развивать на постоянной основе.

Руслан: – Ну а потом возникли всякие обстоятельства. Кто–то сказал, что надо это делать за деньги, кто–то принципиально говорил, что бесплатно. И руководство в театре сменилось. Ну и площадка в новом здании оказалась не очень подходящей. Ну, буфет наш. Вообще мы долго привыкали к новому зданию. И как–то это все заглохло. Но! Мысли–то бурлят. Мы же понимаем, что с каждым годом театр теряет тех зрителей, которые в него так и не придут. Так вот сейчас, теоретически, у нас есть малая сцена.

Мартин: – Что значит «теоретически»?

Ирина: – Ну, в бетоне. Есть стены, свет, отопление. Там даже вентиляция работает. И мы давно уже думаем, как бы ее использовать.

Руслан: – А проблема с этим заключается вот в чем: это – «вторая очередь». Там еще много чего нет по строительным нормам. Зрителя, вроде бы, еще и не приведешь, но, с другой стороны мы со своими единомышленниками думаем, а почему бы ее не использовать в том виде, в каком она уже есть? Ну, провести какие–то элементарные работы, чтобы пыли не было, эвакуацию предусмотреть. В любом случае «доводить до ума» ее полностью и не надо. Очень это дорого и не ко времени сейчас. А пока можно вложить какие–то небольшие средства и начать работать.

Этот «андеграунд» готов к эксплуатации прямо сейчас. Для чего это нужно? На малой сцене можно позволить себе все. В разумных, конечно, пределах. Вот этот самый лабораторный момент. Малые формы, моноспектакли, неожиданные эксперименты. Например, администрация одного северного города пошла на такую вещь. Там были некие подземные гаражи. Их то делали, то не делали. По назначению не использовали. Потом как–то довели до ума и отдали на «растерзание» молодежи. Сказали: делайте, что хотите. Образовалась театральная студия. Кто–то пишет, кто–то ставит. И все время у них что–то интересное получается. Участие в этом принимают не только профессиональные, но и самодеятельные актеры.

Мартин: – Получается, что и обычные люди, далекие от театра, могут реализовать свои творческие амбиции?

Руслан: – Конечно! Ежегодно я ставлю выпускные вечера силами родителей школьников. И меня уже неоднократно спрашивали: а у нас есть театральная студия для взрослых? Для детей вроде бы есть, а для взрослых?

Мартин: – Ну, то есть, для людей, которые в жизни уже как–то закрепились. Работа, семья, а с хобби вопрос остается открыт. Кто–то, наверное, в детстве мечтал. У кого–то не получилось поступить. А теперь было бы интересно заняться?

Руслан: – Да. Вполне возможно, что в театре, на этой малой сцене, смогут играть не только сами актеры, но и люди города под чутким руководством профессионалов смогут поучаствовать в совершенно разных театральных проектах. И кто знает, может быть, таким образом мы найдем талант, который можно и на большую сцену выпускать. Вдруг рядом с нами новый Смоктуновский ходит?

Ирина: – И зритель на малую сцену будет попадать как раз новый, заинтересованный. И, уже не испугавшись театра, придет потом и на большую сцену. Смотреть на тех же актеров, с которыми познакомился на сцене малой. И самих артистов будет стимулировать работа в театральной лаборатории. Живой зрительский отклик, о котором мы говорили вначале, сыграет свою роль. Таким образом на театр снова появится мода.