Ветеран Великой Отечественной войны Николай Ефимов недавно отметил 90-летний юбилей. Награжден медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За победу над Японией», румынской медалью «За победу над фашизмом», юбилейными медалями, а также «За безупречную службу» I и II степени.
Интересные собеседники – сотрудники служб безопасности. Какими бы располагающими, дружелюбными ни были их манеры, сколько-нибудь стоящей информации добиться проблематично. Чаще всего они умело отделываются общими фразами. Вот и Николай Григорьевич, несмотря на почтеннейший возраст, корреспонденту не только лишнего – и нужного-то старался не сказать.
…Сухие белые пальцы. Внимательные глаза, которым теперь, увы, не подспорье, и очень сильные очки. Собеседник старательно взвешивает каждое слово. Напряжение отпустило его, только когда он – не без усмешки – рассказывал о жизни «на гражданке».
Из послужного списка. Родился 15 января 1920 года в селе Головатское Азовского района Ростовской области. Окончил политехникум связи в Ростове-на-Дону. Специальность – радиотехник.
– В двадцать лет меня призвали в Красную Армию, в Казахский пограничный округ. Три месяца шли занятия на курсах молодого бойца – нас обучали рыть окопы, подрывать танки, защищаться от атак противника, штыковому бою. А затем распределили – в третью авиаэскадрилью пограничных войск НКВД СССР. Потому что авиация – не только летчики, но и авиамеханики, мотористы, радисты, связисты…
В запас, уже в звании капитана технической службы, Н.Ефимов ушел «с государевой службы» через тридцать два года. Потому что связь необходима не только в авиации. Ученые, госбезопасность без надежной, защищенной связи – тоже никуда.

Часовые Родины стоят

– Под Алма-Атой, в эскадрилье, я прошел все стадии связи: телефонная, радио-, связь Попхэма (на аэродроме выкладывается буква «т», показывая, как самолету приземлиться по самому бе-зопасному направлению – против ветра), лампы Люкас (та же «морзянка», только продолжительностью вспышек). Но моей работой были техника, приборы.
– Пограничникам никак без контакта с местным населением…
– Наши глаза и уши. Помощники. Те, кто при границе жил, нам сигнализировали о нарушителях. Ведь они где появлялись? Среди местного населения. А те чужаков быстро распознают. И наши уже меры принимали. Кстати, с другой стороны нас порой заранее предупреждали, что готовится проникновение.
А о начале войны узнали в ночь на 22 июня – мы держали связь со штабом авиабригады в Подмосковье. Но нас не трогали до самого 1945 года.

Справка. Опасность войны СССР с Японией существовала со второй половины 1930-х годов. В 1938 году произошли столкновения на оз. Хасан, а в 1939-м – сражение при Халхин-Голе, на границе Монголии и Маньчжоу-Го. В 1940-м создан советский Дальневосточный фронт, что указывало на реальный риск начала войны.
Однако обострение ситуации на западных границах заставило СССР искать компромисса в отношениях с Японией. Последняя, выбирая между вариантами агрессии: на север – против СССР или на юг – против США и Великобритании, склонялась к последнему варианту и стремилась обезопасить себя со стороны СССР. Результатом временного совпадения интересов двух стран стало подписание Пакта о нейтралитете (13 апреля 1941 года). В ст. 2 документа указано, что «…В случае, если одна из договаривающихся сторон окажется объектом военных действий со стороны одной или нескольких третьих держав, другая договаривающаяся сторона будет соблюдать нейтралитет в продолжение всего конфликта».
В 1941-м страны гитлеровской коалиции, кроме Японии, объявили войну СССР (Великая Отечественная война), а Япония напала на США, начав войну на Тихом океане.
В феврале 1945 года на Ялтинской конференции Сталин обещал союзникам объявить войну Японии через 2-3 месяца после окончания боевых действий в Европе. На Потсдамской конференции в июле 1945-го союзники выступили с совместной декларацией, требуя безоговорочной капитуляции Японии. Тем же летом Япония пыталась вести сепаратные мирные переговоры с СССР, но безуспешно. Войну Японии, как и было обещано, Советский Союз объявил через 3 месяца после победы в Европе – 8 августа 1945 года. Через два дня после первого применения США ядерного оружия против Японии (Хиросима) и накануне атомной бомбежки Нагасаки.

– Когда забрезжил конец войны, на Дальнем Востоке начали усиливать группировки войск. Нашу эскадрилью в составе седьмого авиационного полка перебросили к границе с Монголией (авиацию всегда держали подальше от линии фронта, чтобы не достали артиллерийским или минометным огнем). Меня назначили начальником узла связи. Когда начались боевые действия с японцами, полк включили в состав Забайкальского фронта (командующий – Р.Малиновский). Таким образом я стал участником Великой Отечественной войны.
Николай Григорьевич вспоминал, какими сложными были противники – «тяжело с ними было, как мы говорили, «работать» – фанатики. В плен почти не сдавались, совершали самоубийства». И насколько сложнее стало, когда 3 сентября боевые действия закончились и Квантунская армия капитулировала.
– Капитуляцию объявили, но… война для нас не закончилась. Долго еще разрозненные соединения – солдаты, по сути, стали бандитами – вели партизанские бои. И пограничникам пришлось едва ли не хуже, чем на фронте, где хоть понятно, кто свой, кто – чужой.

Край земли

Справка. В результате войны Советский Союз фактически вернул в свой состав территории, утраченные Российской империей в 1905 году по итогам Портсмутского мира (южный Сахалин и, временно, Квантун с Порт-Артуром и Дальним), а также уступленную Японии в 1875 году основную группу Курильских островов и закрепленную за Японией Симодским договором 1855 года южную часть Курил. Последняя территориальная потеря Японией не признана до сих пор.

– В сентябре 1945-го нас, пограничников, перебросили на Южный Сахалин. Вот уж там пришлось поработать… (Всякий раз, не желая конкретизировать, чем же именно занимались, Н.Ефимов употреблял именно это слово – «работать». – Т.К.) Южный Сахалин в то время был – сплошные горы, дороги только по побережью да по центру острова, Золотой долине. И часты землетрясения.
Дежурил как-то по аэродрому – вдруг все вокруг замолчало, затихла вся птица лесная… А потом словно под землей чудовище заворочалось. В четыре балла землетрясение было. Но нам оно повреждений не причинило – у нас самолеты были МП-2, «летающие лодки» (там других нельзя использовать). Помню, нашему приказу о демобилизации всех, кто выслужил армейский срок, в том числе и меня, вулкан на Ключевской сопке «салютовал» семикилометровым фонтаном селя. И такое на Сахалине – постоянно.
Опять очень аккуратно и обтекаемо Николай Григорьевич говорил о быте японских крестьян на Южном Сахалине, о сельхозработах и церкви, о зверствах недобитой военщины, о сложностях общения с сахалинскими японцами. «К тому времени, когда мы пришли на Сахалин, местное население массово выселили на Хоккайдо. Военные убеждали, что, мол, вот придут русские – мужчин будут поголовно расстреливать, а женщин так же поголовно насиловать. Но когда мы вошли на остров, неподалеку от места, где базировались, стоял страшный, воистину нечеловеческий крик. На лесопилке казнили – распиливали – советских пленных…
Крестьяне, которые остались на Сахалине, «партизан» своих страшно боялись. Мы не знали местности, а там она гористая, сопки лесом поросли. Как появлялись бандиты, местные нам об этом говорили, но показать, куда те спрятались, не хотели. Потому что как только мы возвращались к себе, они и их семьи могли поплатиться за сотрудничество».

Назначен добровольцем

В армии – будь то пехота или авиация, флот или погранвойска, добровольцами обычно назначают. «Нас построили и приказали выйти на два шага вперед тем, кто имеет среднее специальное или высшее образование. И отправили сюда, на объект». Николай Григорьевич, видимо, опять не желая говорить лишнего, не упоминал ни о службе в Румынии, ни об организации правительственной связи в Ростовской области, куда возвращался в 50-х. Служба – такая штука: делаешь, что прикажут, где прикажут и когда прикажут.
– Знаете, в КГБ не только оперативники нужны, но и уборщицы, и связисты – все. Вот на объекте я и занимался своим делом – связью.

Отдайте дядю Колю!

Николай Григорьевич ушел в 1972 году в запас капитаном технической службы. Понятно, что в 90-е шельмовали службу безопасности. Но и в 70-е «на гражданке» ему не сразу удалось устроиться на работу. В институте, в МИФИ-4, поначалу косились – КГБшник, зачем пришел, за кем приглядывать? Но поняв, какого сотрудника получили, стали вроде как интриговать – кому «дядя Коля» достанется. Н.Ефимов отработал почти двадцать лет на кафедре автоматики. И сейчас сотрудники вспоминают, «какой мужик – правильный, неконфликтный, со всеми ладил, руки тем концом вставлены».
Сейчас у Николая Григорьевича главная забота – семья: супруга, сын, внучка, правнук. Всеми гордится. И лишь три года как перестал он вкалывать на огороде в «Союзе». Где, между прочим, и лес корчевал на участке, и дом строил сам.
…Телефонный аппарат на столе у старого связиста – образца конца сороковых годов. Но подозреваю, что он слету разберется с любым нынешним мобильником.

Т.Криницкая, фото из архива Н.Ефимова