С 5 июля по 23 августа 1943 года шел один из ключевых боев Второй мировой и Великой Отечественной войны – Курская битва. Именно в этом сражении тогда восемнадцатилетняя медсестра, а теперь ветеран Екатерина Лойка получила боевое крещение.
Накануне годовщины она рассказала об увиденном на войне.
Е.Лойка:
– Я родилась в деревне в Тульской области. Семья была многодетной, мама умерла рано. Отцу, хоть нескольких детей взяли на воспитание родственники, было нелегко. Но несмотря на все сложности, он заставлял нас учиться. Вот и я сначала ходила в деревенскую четырехлетку, после – за восемь километров в семилетнюю школу в соседнем селе, а потом и в ближайший город – Ефремов – поступила в восьмой класс. Как раз сдала экзамен и приехала домой на выходные.
Был воскресный день, 22 июня. Юная Катя увидела перепуганных женщин, бежавших с поля и кричавших «Война! Война!». Еще мало кто понимал что-либо в творящейся неразберихе, а мужчин и ребят постарше уже отправляли на фронт. Почти сразу и молодежь – а остались одни девушки – стали забирать на трудовой фронт.

Комиссар в рваном сарафане

Екатерина Николаевна:
– Отец скрутил мне с собой кулек с едой – яйцами вареными да хлебом. Ни одежды запасной, ничего с собой не было, когда в поезд садилась. Привезли нас, сказали рыть окопы. Как-то так сразу получилось, что у девчонок я главной стала. Они меня слушались во всем, даже комиссаром прозвали.
Эта кличка прочно закрепилась за бойкой Катей. Когда в отряд пришел лейтенант, отбиравший девушек для курсов медсестер, прозвище поначалу сбило его с толку.
– Он было стал к девчонкам подходить, да они отмахиваются – вон, мол, комиссара нашего ищи, не нам решать, идти с тобой или нет. Лейтенант оглядывается, комиссара ищет. А я сижу, окоп рою – его ж четыре метра высотой да столько же длиной надо сделать. Работы полно, не отвлекаюсь. Лейтенант кое-как сообразил, что к чему, нашел меня, объяснил ситуацию. Выяснилось, что на курсы забирают только тех, у кого есть образование. А было оно только у меня.
«Как же мне вас вести-то?» – растерялся лейтенант, когда грязный с головы до расчесанных в кровь ног «комиссар» в прохудившемся сарафане выбрался из окопа. «А как есть, так и веди, другой одежды все равно нет», – ответила девушка. Обмундирование ей все-таки нашли. Так она и попала на курсы и примерно три месяца постигала азы медицинской помощи.
– Я не закончила учебу, когда меня отправили на передовую, на ту самую Курскую дугу. Это была страшная битва. Я ничего не соображала, только видела налетающие самолеты, сыплющиеся с неба бомбы, слышала взрывы и выстрелы, крики и стоны. Я только и успевала раненых солдат обихаживать. Одного перебинтуешь – еще двое-трое очереди дожидаются.
Пройдя войну и наглядевшись на тогдашние ужасы, Екатерина Николаевна уверена – сумасшествие ей не грозит. Если сумела сохранить рассудок тогда, сейчас уже ничего не страшно.
– Пулевое ранение, контузия, оторванная взрывом нога или рука меня быстро перестали пугать. У меня были два солдатика, вспоминая которых, я до сих пор вздрагиваю. У одного внешне ничего и заметно не было – так, чуть-чуть крови у виска. Я даже отругала его сначала, мол, чего подошел. Потом смотрю – не соображает, молчит. Коснулась я его пилотки, а она полна мозгом, череп, видно, треснул. Как я закричала… А потом перестала – что толку-то? Забинтовала солдату голову как есть, вместе с пилоткой, да посадила на поезд. Они часто ходили, раненых увозили. Пока отправляла, жив был, а потом не знаю. Надеюсь, выходили его. А у второго солдата живот был распорот, все внутренности вывалились. Пока перевязывала его, не переставая вопила от страха.
Особых медикаментов на войне не было. Бинты, вата да спирт для обеззараживания – вот и весь набор. С солдатами особо не церемонились, Екатерина Николаевна вспоминала, как ругалась, если во время перевязки кто-то начинал стонать. Но все-таки солдаты ее любили.

Красавица из медсанбата

После Курской битвы армия двинулась на запад. В Белоруссии разгорелся сыпной тиф. Во время эпидемии молоденькая Катя настолько обессилела, ухаживая за больными и ранеными, что тиф подкосил ее совсем неожиданно. Медсестра упала, где стояла – в навозную кучу. Там ее и нашел доктор, обходивший периметр в поисках живых. Пульс он нащупать не смог, но все-таки забрал в больницу.
– Без сознания я долго лежала. Потом очнулась. Боялась, что не смогу ходить – ног не чувствовала. А врач, тот самый, что нашел меня, успокоил, мол, встанешь на ноги, не волнуйся. Он часто приходил: осмотрит, по голове погладит, в лоб поцелует… А медсестра ему каждый раз рапортовала: «Ваша красавица из навозной кучи чувствует себя нормально».
Вылечившись, Катя снова отправилась на передовую. На пункте сбора ее спросили, в какой части она была, но девушка ничего не смогла ответить. Вытаскивая раненых из-под огня – до номера ли части? Только и помнила, что в артиллерии была. Солдат, стоявший рядом, закричал: «Да наша она, наша!». Так Катя попала обратно.
– Привезли меня с еще забинтованной головой, лейтенант глянул: «Господи, да как же ты будешь? Ты вообще зачем пришла?». «Я пришла солдат перевязывать». Он только рукой махнул.
Она прошла всю Белоруссию, Польшу, а там и на Германию отправились. Жуткие воспоминания вроде красной от крови погибших реки чередуются с забавными. Улыбаясь, Екатерина Николаевна рассказывает, как при взятии Берлина их часть должна была дать бой, закрепившись в местном зоопарке. Вести артобстрел, когда на вас виснут перепуганные звери, а под ногами кишат выползшие из террариума змеи, делом было нелегким: «Мы пушки расставляем, а они на наших головах спасения ищут».

Сначала накормлю своих!

Сладить с упрямой Катей на войне не удавалось даже командирам. Она была для солдат не только медсестрой, но и поварихой.
– Помню, только закончилась война, мы еще в Германии были. Подошло время обеда, местное население стало подтягиваться с котелками. Мне сказали им в первую очередь еду выдавать, а я заупрямилась. Сказала, что сначала своих солдат накормлю, а потом немцев. Как на меня ни ругались, как ни уговаривали, я все сделала по-своему.
Волевую и отважную медсестру награждали множество раз. В квартире висит макраме, на котором приколоты ордена и медали – ее, мужнины и сыновьи. И после войны Екатерина Николаевна трудилась со все той же отдачей. Сначала в Туле, а после и здесь, на секретном объекте, работала лаборантом.
Сколько солдат осталось в живых благодаря Екатерине Лойка – кто знает? Точно известно одно: так и не взяв за всю войну в руки оружие, она тоже внесла свой вклад в великую Победу.
Т.Володина, фото из архива Е.Лойка