Моему собеседнику, участнику войны и в мирной жизни – бравому пожарному, как никому другому подходит, чтобы его звали не по имени, не по фамилии, а по отчеству: «Романыч». Он и сейчас в свои 95 – мужчина хоть куда, рослый, с густыми кустистыми бровями (говорит, что его в «пожарке» звали Чернобровым).

Орденами и медалями Федор Романович Мамонов не хвастается, хотя их у него много – два ордена Великой Отечественной войны, многочисленные медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина» и другие.
Гораздо большими своими заслугами считает умение строить дома, ухаживать за грядками и садовыми деревьями, столярные навыки и спортивные достижения (в свое время Федор Романович сдавал нормативы кандидата в мастера спорта по легкой атлетике).
Ту войну, которую он прошел в качестве артиллериста, связиста, разведчика, коновода и водителя, как говорится, от Москвы и до Берлина (точнее, до немецкого города Рерика), Романыч помнит отрывками, неясно – «шли, стреляли…». Слишком много всего было потом. «Да и сейчас много всего – дети, внуки, правнуки. Дом, огород… Порой на концерт выйду с дочерью. Вот, в санаторий стали путевки давать, я там даже на танцы хожу…»

«Рама», да не мамина

Родом Федор Романович с Дона. Родился в 1916 году в Куркинской области, в селе Никитском-на-Дону. «У нас в том селе все сплошь Мамоновы…» Сам Федор Романович был младшим в большой семье (все его звали – Малой).
Впрочем, край Мамоновых Малой в 35-м году покинул навсегда, уехав с вербовщиком строить завод в городе Красногорске Московской области. В 37-39 годах отслужил в армии. Приехал и устроился в Москве пожарным.

А в сорок первом стал пожарный Романыч младшим сержантом, командиром орудия 745-го артиллерийского полка 1-го Белорусского фронта.
«…Да что рассказывать о войне! Мы и не видели ничего. Капитан ведет, а мы и идем, как бараны. Пришли, окопались. Капитан в блиндаже, а мы в окопах. И сидим, пока не дадут команду…» В памяти участника войны осталось, как долго наводили переправу через Днепр при освобождении Киева. Порой попадали под огонь наших же самолетов. Это было обиднее всего и случалось, когда в качестве разведчиков пробирались на «немецкие квадраты»…
Вместе со всеми Романыч огорчался, когда приходилось маскировать орудие и пропускать немецкие самолеты из-за дефицита снарядов (в начале войны). И вместе с однополчанами радовался Федор, когда на фронт начинали поступать новинки вооружения. Например, когда наши «истребки» научились ловить до той поры неуязвимую «Раму» (немецкий самолет, разведчик и бомбардировщик Fw-189). А как научились – даже с земли видно, как они ее окружат и ведут!..

Спать, но с умом

«Война – это большой труд. Сами посудите – по двести снарядов порой выпускали по вражеским эскадрильям. Воевал я на 76-мм артиллерийском орудии, и на «сорокапятке»… Прицельным огнем не приходилось бить. Орудия наши были неподходящими для прицельного. А вот заградительным – бывало… Я помню, в конце сорок первого эскадрилья немецких самолетов летела на Москву, мы открыли заградительный огонь такой силы, что самолеты повернули на Горький… Один из самолетов сбросил бомбу недалеко от нас и попал в госпиталь… К счастью, разрушения были незначительные, никто не пострадал, но госпиталь все равно эвакуировали…»
То, что запомнилось навсегда из военных лет, – постоянное желание спать. Иногда после нескольких суток постоянных тревог и бдений накапливалась такая усталость, что спать хотелось всегда – во время марша, на посту… Впрочем, у немцев были те же проблемы, что и у наших – как не заснуть в неподходящем месте и не стать «языком». Поэтому и шли обе стороны на разные ухищрения, натягивая рядом с собой провода с гремящими банками и делая ловушки из противопехотной сетки. Немцы были большие мастера на такие уловки…
«…Хуже всего воевать, когда с оружием плохо. Потом уже пошли автоматы – ППС, ППШ. Каждый ходил с двумя. Любили припрятывать немецкое оружие – правда, нам запрещали их носить. Бывало, что на привалах обыскивали даже, отбирали и пистолеты – патронов-то нет, так и незачем иметь такое оружие. А «своими» патронами нас хорошо снабжали, особенно к концу войны…»

Войне конец!

Когда Варшаву брали, запомнилось яростное сопротивление немцев из «школы офицеров». «Хотя они в Европе уже деморализованные были… Сдавались группами, не было у них ни решимости, ни азарта…»
Очень немцы боялись наших «Катюш». Возьмем очередную немецкую деревню, сядем петь «Катюшу», а крестьяне плачут, слезы утирают… Мы сначала дивились, а потом поняли…
Пожив в Германии, Романыч, как хозяйственник, очень одобрительно отнесся к отводным каналам, к огурцам, настолько крупным, что их можно спутать с тыквой, к сочным грушам, тающим во рту, к аккуратным домикам, увитым плющом… Когда его полк демобилизовали в конце 45-го, ребята накупили себе немецких брюк и ботинок. Но пофорсить на Родине в «немецком» не удалось – безжалостный приказ потребовал все сдать на склад.

Сын, дом, дерево…

Если говорить о выполнении предназначения мужчины, то трех детей: двух сыновей и дочь – Федор Романович вырастил. Построил не один, а целых три дома «два из них – капитальных: низ – каменный, верх – деревянный. И электроинструментов тогда не было, сам все из палок, брусков тесал, строгал…». А если понятие «дерево» расширить до «огорода», то с огородом у Федора Романовича до сих пор самые душевные отношения. Редкая неделя проходит, чтобы Романыч не навестил свой участок в садовом обществе «Союз». И всегда там что-то мастерит на даче. Раньше он любил сыновей учить всем строительным премудростям – не уважал мужиков, которые в своем доме ничего не могут сделать. «А вот теперь меня учит трубы нарезать. Стекло резать уже получается», – улыбается дочь Галина Федоровна – первый помощник и поддержка Федора Романовича. «Очень любит отец порядок… И соседи говорят, что у Романыча ни травинки лишней не бывает…»
Всегда держали Федор Романыч и Анна Егоровна (его жена, три года назад ушедшая из жизни) какую-нибудь живность: поросят, кур, гусей и даже пчел. Особенно много хлопот приносили гуси – очень уж часто норовили они щипнуть соседа или прохожего. Но как плавали в пруду – тут даже обижаемые соседи не могли налюбоваться! Наверное, единственная в своем роде птица, которая так умеет наслаждаться водой, переворачиваясь на спину, ныряя, охорашиваясь. Ловил своим гусям рыбку Романыч – они от радости шипели и хлопали крыльями, встречая его с рыбалки, очень ценя такое угощение.
Вспоминает Федор Романыч и свою работу в пожарной части. Хоть и вышел на пенсию 40 лет назад, а все равно гордится: «Я обслуживал весь город!..» В деревянных домах частенько случались пожары, и выезжать приходилось много. «Пожарные раньше ездили в открытых машинах – лямку забыл на руку накинуть и – упал. Многие бились… Сам я, правда, никогда не забывал…»
На одно сетует Романыч, чей боевой нрав с годами не угас, – приглашать на встречи стали мало. А хочется пообщаться и с участниками войны, и с ветеранами родной пожарной части. А то и со школьниками. За поздравительные открытки, конечно, спасибо, только хочется и в мир выбираться…

И. Егорова, фото А.Виноградовой