К Дню работника атомной промышленности мы публикуем фрагмент будущей книги Александра Водопшина об академике Юлии Борисовиче Харитоне, у которого долгие годы А.Водопшин работал референтом. Итак…

Миссия «полковника» Харитона

Советская ядерная миссия была организована Авраамием Завенягиным, сыгравшим важную роль в атомном проекте. Для конспирации организовано акционерное общество «Висмут». Основная задача академика Исаака Кикоина, Юлия Харитона и других физиков заключалась в поисках урана. Им было известно, что наиболее богатые урановые залежи находились в бывших африканских колониях Бельгии. Вероятно, захватив ее, немцы вывезли бы к себе бельгийские запасы урана. Часть могла находиться и в советской зоне оккупации.
Из разговоров узнали о существовании «Сырьевого общества» – организации, регистрировавшей награбленное. Здание находилось почти рядом с берлинским логовом Гитлера и было забито гигантской картотекой. Нашлись карточки, свидетельствовавшие о наличии окиси урана. Но вот найти места хранения… Однажды неподалеку от Берлина они забрели на небольшой полуразрушенный завод, где наткнулись на закрытый уцелевший цех. Военные, сопровождавшие их, вскрыли вход в цех, кое-где был рассыпан желтый порошок… После многих мытарств и поисков – уже в другом городе – нашелся и другой цех, и в нем-то на складе обнаружилось больше 100 тонн окиси урана. При этом произошла комическая история с небольшой частью этой окиси (около 11 т): ее еще раньше нашли и забрали советские моряки, а затем использовали в качестве превосходной желтой краски и не желали кому-либо отдавать! Но высшее командование помогло забрать окись урана по назначению.
Уран необходимо было подготовить для отправки в страну. Некоторые бочки оказались неполными – нужно было их догрузить. В распоряжение советских физиков предоставили группу немецких женщин, которые должны были переложить порошок, чтобы подготовить к отправке полные бочки. Харитон сказал им, чтобы после окончания работы они как следует помыли руки. Немки как-то испугались: «Яд, отрава!» В общем, подняли шум. Юлий Борисович снимает полковничий китель и голыми руками влезает в бочку, натирает себе руки, чтобы показать, что ничего страшного нет. Помыл руки и надел мундир. Тогда женщины успокоились и закончили работу.
Эти сто тонн урана примерно на год сократили срок запуска первого экспериментального реактора, о чем И.Курчатов сказал Ю.Харитону. Поиски в Германии продолжались более полутора месяцев. Кикоин с Харитоном вернулись в Москву и успели на Парад Победы 24 июня 1945 года.

Та же мучка, да не те ручки

…Советские ученые вскоре обнаружили, что мало могут извлечь из немецкой ядерной науки: немцы не выделили уран-235, не построили ядерного реактора, недалеко ушли и в понимании, как сделать атомную бомбу.
Каковы бы ни были причины, ясно одно: несмотря на сообщение Фукса, что Соединенные Штаты планируют испытать бомбу 10 июля и, если испытания окажутся успешными, применить ее против Японии, ни Сталин, ни Молотов, ни Берия не понимали роли, которую вскоре предстояло сыграть атомной бомбе в международных отношениях. Летом 1945 г. они не считали атомную бомбу реальностью и не могли себе представить, какое влияние она окажет на мировую политику.
В 5 часов 30 минут утра 16 июля 1945 года Соединенные Штаты Америки триумфально испытали плутониевую бомбу в пустыне Аламогордо. Испытание прошло за день до открытия Потсдамской конференции, на которой Сталин, Трумэн и Черчилль должны были обсуждать послевоенное устройство мира. Трумэн решил проинформировать Сталина о бомбе. После пленарного заседания 24 июля, Трумэн небрежно бросил: «У нас есть новое оружие необычайной разрушительной силы». Он не сказал, однако, что это была атомная бомба. Энтони Иден, министр иностранных дел Великобритании, который вместе с Черчиллем пристально наблюдал за происходившей рядом беседой, писал в своих материалах, что Сталин всего лишь кивнул головой. Через месяц с небольшим Государственный комитет обороны в Москве принял постановление, учреждающее новые органы для управления советским атомным проектом. Сталин понял стратегическую важность атомного оружия и дал старт ударной программе создания советского ядерного оружия.

Неоднозначный помощник

После атомной бомбардировки Японии наступила полная ясность: «демонстрация» мощи нового оружия была убедительной. Политическое руководство СССР по-иному увидело проблему овладения ядерным оружием. Практически одновременно с этим появились и новые возможности ресурсного обеспечения решения проблемы в связи с окончанием войны. Усилия страны, ранее нацеленные на военный разгром милитаристской Германии, переместились в направлении противодействия новой потенциальной угрозе – уже со стороны США. Уже через несколько дней после американских бомбардировок Хиросимы и Нагасаки последовали крупные организационные решения о форсировании работ по советскому атомному проекту.
И если прежде И.В.Курчатов сетовал на неторопливость Л.И.Берии, то теперь самого Курчатова торопить стал И.В.Сталин.
Некоторые участники начального этапа реализации атомного проекта и ныне не склонны забывать тот факт, что с приходом Берии работы по проекту приобрели необходимый размах и динамизм. Вот, например, мнение Ю.Б.Харитона об этом: «Этот человек, явившийся олицетворением зла в новейшей истории нашей страны, обладал одновременно огромной энергией и работоспособностью. Наши специалисты не могли не отметить его ум, волю и целеустремленность. Убедились, что он первоклассный организатор, умеющий доводить дело до конца. Может быть, покажется парадоксальным, но Берия, не стеснявшийся проявлять порой откровенное хамство, умел, по обстоятельствам, быть вежливым, тактичным и просто нормальным человеком… Проводившиеся им совещания были деловыми, всегда результативными и никогда не затягивались. Берия был быстр, не пренебрегал выездами на объекты и личным знакомством с результатами работ».
Задача заключалась в преобразовании лабораторного проекта в индустрию. Нужно было найти уран, построить заводы – как по разделению изотопов, так и по производству плутония. Все это требовало тщательного планирования и строгой организации. Работа, проделанная Курчатовым и его коллегами во время войны, обеспечила основу расширенного проекта. Но нужно было сделать многое: набрать специалистов, выбрать место для размещения новых установок, определить стратегию исследований и конструкторских работ.
Изучив информацию, полученную от Фукса, Курчатов и Харитон решили использовать ее при конструировании первой советской атомной бомбы. Конструкция, о которой им было известно, успешно испытана, следовательно, это был самый быстрый и самый надежный способ показать, что у нас тоже есть атомное оружие. Сталин хотел получить бомбу как можно скорее. Более эффективные конструкции могли подождать. Они и были отработаны в ближайшие годы.

Большая победа

25 декабря 1946 года на реакторе, собранном И.Курчатовым в лаборатории № 2, впервые на европейском континенте получена цепная самоподдерживающаяся ядерная реакция деления урана!
В материалах сессии Ученого Совета «Курчатовского института», посвященной 90-летию И.В.Курчатова, я нашел интересный материал. Итак.
Первый промышленный уран-графитовый реактор «Аннушка» достиг проектной мощности 22 июля 1948 года. Но вскоре после начала накопления плутония в реакторе возник, как выражаются металлурги-доменщики, «козел»: урановые блоки распухли и намертво засели в алюминиевых трубах. Появилась течь, и в графитовую кладку стала поступать вода, реактивность агрегата упала, накопление плутония прекратилось. «Лица в штатском», следившие за происходящим на объекте, заподозрили диверсию и начали собирать фамилии дежуривших, чтобы «назначить» виновными. И.Курчатов немедленно пресек сбор сведений и доложил Берии об аварии по ВЧ-связи: «Я дал распоряжение остановить накопление плутония. Приняты необходимые технические меры, чтобы скорее восстановить накопление». Игорь Васильевич взял на себя ответственность и защитил участников сооружения реактора.
Берия срочно вызвал в Кремль с Урала Курчатова, а из Москвы – Ванникова, Завенягина, Хруничева и всех ответственных за реактор и закатил истерику. «Посадить вас надо, – кричал он. – Средства огромные вложены, а у вас брак оказался!» Курчатов взял слово: «Мы вступили в новую неведомую область физических процессов – интенсивных потоков нейтронов, какие не имели никогда». После длительной бури Берию все-таки удалось успокоить.
…В феврале 1949 года Курчатов доложил Берии о восстановлении работы реактора, затем пошло выделение и накопление плутония, начались напряженные месяцы изготовления плутониевого заряда, изготовления первой атомной бомбы…

А.Водопшин